Бейлинсон

Лечение в Израиле

Я бы хотела поделиться с Вами опытом лечения в Израиле. Заболел муж. Редкое заболевание крови и как последствие — ишемия тонкого кишечника. Четыре операции и 1,5 месяца в больнице. В этой стране, в этой больнице второй раз родился мой муж. И то, что сделал для нас коллектив медцентра, мы никогда не забудем...

Чтоб каждый читатель смог визуализировать медицину, за которую захочется платить налоги, я опишу вам, какая она в Израиле.

Итак, все клиники разделяются на частные и государственные. Государственные работают по такому принципу: идешь на работу, тебя официально оформляют, и ты со своей зарплаты платишь медстраховку или налог на здравоохранение. Есть стандартные страховые полисы, есть чуть дороже, с более широким диапазоном услуг. Все зависит от тебя и уровня твоей зарплаты. Государственные клиники, как правило, большие и многопрофильные.

Что касается частных клиник, то они поменьше, профиль не такой широкий. Но, как правило, они подкупают тем, что у них консультируют и оперируют авторитетные профессора. Вообще здесь врачи не привязаны к больнице. Они привязаны к страховым компаниям, которые их нанимают. Если страховая компания предложит им хорошие условия работы, интересного больного, хороший гонорар — они могут спокойно уехать в другую клинику и прооперировать, проконсультировать там.

Мы с мужем попали на лечение в государственную клинику, вернее Медицинский центр им. Ицхака Рабина, клиника «Бейлинсон». Пробыв там 1,5 месяца, я все еще не могла поверить, что это государственное учреждение!

Начнем с того, что больные транспортируются на «скорой помощи» — это априори, ведь это люди в тяжелом состоянии, жизни которых что-то угрожает! Они не лежат в коридоре, ожидая своей очереди на оформление, УЗИ или родственников, которые должны привезти пачку денег, чтобы им начали оказывать помощь... Пациентам оказывают полный спектр медуслуг, спасают им жизнь, не зная на сто процентов, есть у них страховка или нет!

Больные с температурой 39, с тахикардией, с поносом садятся в такси и едут самостоятельно в больницу. Потому что «скорая» в Израиле не лечит, не выписывает лекарство. Ее задача — довезти больного, который находится в тяжелом состоянии, до больницы, не дать ему умереть по пути!

Больным в отделении занимается не определенный врач, а весь докторский коллектив. Диагноз и лечение определяет докторский консилиум, что уменьшает процент ошибок.

Посещать больных в отделении разрешено КРУГЛОСУТОЧНО. Муж лежал в хирургии. Я спокойно приходила и уходила тогда, когда мне было удобно. Иногда даже ночевала. У медперсонала можно попросить добротный ортопедический матрац, который просто бросается у кровати больного, а днем, для общего удобства, его забирают. Да, это не суперусловия, но всё же.... Хочешь остаться ночевать? Да пожалуйста!

Спецодежду (бахилы, халаты, шапочки...) нужно надевать ТОЛЬКО В ОПЕРАЦИОННОМ ОТДЕЛЕНИИ! Ребят, ну не сидят в израильских больницах злые и обиженные бабули-санитарки, которые орут на всех, кто вздумает переступить порог отделения в обуви без бахил и тем самым осквернить девственно стерильный пол больницы! Ребят, ну это же бред наш! Доказано, и давно, что намного хуже, если в отделении поддерживаются почти стерильные условия и тем самым выращиваются бактерии, устойчивые ко всем антибиотикам и антисептикам.

Представьте себе: меня ПРИГЛАСИЛИ к мужу в отделение интенсивной терапии при операционной (отделение, в котором больной находится 2 часа после операции, затем его отправляют или в реанимацию, или в свое отделение) в обычной одежде, не в сменной обуви, даже руки не просили помыть)). Да, пустили на 20 минут, но пустили! Хотя я этого и не просила.

ОТКРЫТЫЙ ДОСТУП К МОРФИНУ! Институт Шалимова, реанимация, палата, 8 пациентов, ночь, меня с криком, с боем пускают к мужу. Он извивается на кровати и просит, чтоб его усыпили или убили, рядом с ним еще трое таких же в тяжелом состоянии кричат от боли. МОРФИНА НА 8 КОЕК — 4 (!) АМПУЛЫ.

Израиль, ночь, реанимация, обезболивание не берет, капельницы с разбавленным морфином помогают, но ненадолго. Приносят аппарат с кнопкой: нажимаешь, когда болит, мини-доза морфина впрыскивается в кровь, аппарат регулирует дозировку. Все безопасно и доступно.

В отделение реанимации свободно можно попасть всем желающим два часа утром и два часа вечером. На дверях — расписание. Планировка отделения сделана так, что пациенты лежат по кругу в боксах без дверей, а в центре — пост медсестер и врачей. Над головой у них экраны с жизненными показателями всех больных. У каждого в боксах — шкафчики со всеми медрасходниками, аппаратами. Медперсонал очень заботлив и приветлив. И кофе предложат с бутербродом, и лишний раз успокоят, ободрят, хотя это все в их обязанности не входит!!!

В отделении хирургии иерархия приблизительно такова: завотделением, старшие хирурги или хирурги высшей категории или профессора, просто хирурги, хирурги-интерны, две старших сестры, медсестры высшей категории, медсестры обычные (померить пульс, давление, поменять повязку), физиотерапевт (делает с больным дыхательные упражнения, поможет первый раз сесть, встать, походить, то есть избежать никому не нужных осложнений), нянечки-хозяйки (накормить, помыть, поменять постель, сводить в туалет или на прогулку), уборщицы, студенты, которые то появляются, то исчезают в отделении.

У всех смена или 4, или 8 , или 11 часов! Это врачи — им нужно быть сосредоточенными, а не изможденными! Их ошибка может стоить человеку жизни...

На вас, как минимум, обидятся, если вы предложите деньги за повышенное внимание к больному! Это не принято. Это оскорбление...

В израильской больнице я ни разу не ощутила паники или повышенного беспокойства о своем муже! Я сейчас обосную, почему я была спокойна.

Врачи тебя ловят за руки и объясняют, что происходит с твоим близким человеком, что они планируют делать, какие прогнозы, последствия этого, и потом СПРАШИВАЮТ ТВОЕГО РАЗРЕШЕНИЯ НА ВСЕ МАНИПУЛЯЦИИ! Понимаете?! Не вы бегаете по отделению в поисках кого-то, кто объяснит, что происходит, а все наоборот! Мне лично на мобильный звонил завотделением хирургии и приглашал к нему зайти, чтоб он сам мне все объяснил и успокоил меня.
Представьте картину: один врач расспрашивает больного о его состоянии, другой переводит эпикризы из Украины на иврит, у мужа берут кровь, ставят капельницу, измеряют жизненные показатели, два врача просто рядом стоят и спорят о диагнозе и пути решения проблемы со здоровьем... И все это происходит одновременно! ТЫ ВИДИШЬ, ЧТО РАБОТА КИПИТ, БОЛЬНЫМ ЗАНИМАЮТСЯ, ЧТО ТЫ ЛИШНИЙ. И ты выдыхаешь...
В отделении было четыре компьютера: два для медсестер и два для врачей. Каждый компьютер поставлен на тумбочку-треногу, у которой есть колесики, компьютер может долго находиться без зарядного устройства и легко передвигается по отделению. Для чего они? В больнице существует единая база данных всех пациентов, которые сейчас в ней находятся. То есть все истории болезни ведутся в электронном виде. Сдал человек анализ — лаборант вносит результаты в папку пациента, прошел пациент консультацию в другом отделении — результаты подкрепляются к карточке. Врачи во время обхода передвигаются с этими компьютерами и записывают все новые назначения или изменения в состоянии больного. Медсестры передвигаются с мобильным компьютером, где в папке каждого пациента находится актуальное назначение врача, и со шкафчиком на колесиках, где есть все нужные медикаменты. Все элементарно и просто!

Возле каждой кровати и в туалете есть ТРЕВОЖНАЯ КНОПКА!!!! Это так важно!!! В Украине муж лежал в палате сам. Когда у него началось кровотечение, он звал на помощь сестру, но она не пришла — просто не слышала его. Через два часа он «дополз» до ординаторской, и оказалось, что медсестра спит... За 1,5 месяца, проведенных клинике «Бейлинсон», я ни разу не видела пост отделения пустым. За ночь медсестра заходит в палату как минимум 6 раз — просто чтобы посмотреть, все ли у тебя хорошо.

На 2-й день после операции пришла сестра-хозяйка и дала команду ИДТИ в душ. Муж сказал, что он не может — тяжело, больно, да и вообще он только после операции... Ответ был таков: не можешь идти, я тебя отвезу на кресле 3 м до душа, не можешь стоять — будешь сидя мыться, но ты будешь чистым. После того как помыли, его отправили… гулять! И не помеха, что у тебя из носа торчит зонд, в груди вшит катетер Хикмана, из живота торчат два дренажа плюс мочевой катетер. ИДИ ГУЛЯТЬ! Больные не лежат в кроватях, пока им что-то капают. Они ГУЛЯЮТ! Гуляют на улице, ходят с родными в кафе, которое на первом этаже, ходят в курилку и просто на улицу — полежать на травке.

Профессора и хирурги высшей категории, завотделением знают минимум по два иностранных языка. И это скорее правило, нежели исключение! Знание языков позволяет им не только свободно общаться с больными, НО И ПОВЫШАТЬ СВОЮ КВАЛИФИКАЦИЮ В ДРУГИХ СТРАНАХ, читать научные журналы, статьи и книги.

Письмо написала не для того, чтобы похвастаться, как нам повезло. А для того, чтобы все ощутили разницу! Понимали, к чему нужно стремиться и ЧЕГО ТРЕБОВАТЬ В ПОЛИКЛИНИКАХ И БОЛЬНИЦАХ ОТ ГЛАВВРАЧЕЙ И ДЕПУТАТОВ, КАКИЕ РЕФОРМЫ ПРЕДПРИНИМАТЬ!

Ирина